Книга Елены Челноковой «Странноприимный дом»

История тридцать седьмая

Мозаика

Я наблюдаю жизнь чуть в стороне, не прячась,
Не вмешиваясь в ход событий, дней,
Не зазывая в дом к себе удачу —
Мне так же без неё, как было с ней.
Мне с горем так же, как со счастьем было,
В слезах я та же, что была смеясь.
Я помню то, что навсегда забыла.
Я потерялась так же, как нашлась.
Я наблюдаю то, что жизнью называют.
Я наблюдаю. Говорят — живу.
Пусть говорят, пускай. Они не знают ?
Совсем иное жизнью я зову.

Мы сидели на полу в гостиной, Странник и я. Мебель была сдвинута к стенам так, чтобы образовавшееся пустое пространство позволяло свободно делать нам то, что мы делали. А для этого, поверьте, нужно было довольно много места. Чем же мы занимались?
О! Это было очень увлекательное занятие! А мы были похожи на детей, забывших обо всём на свете. И немудрено — мы составляли мозаичную картину из разноцветных камешков, которые принёс Странник. Можно было бы назвать Странника Художником, если бы он сам не отказывался себя так называть. Да и не важно, как он сам себя называл, потому что он был настоящим художником! И я всё же назову его Странником-Художником, а вы, конечно же, согласитесь со мной, узнав историю его странствий, такую же удивительную, как и то, что складывалось на полу в гостиной Странноприимного Дома.
Мозаичное полотно, покрывшее почти весь пол, было удивительно ярким и живым. Оно напоминало мне стереоскопические открытки из детства тем, что меняло своё изображение в зависимости от угла зрения. То это было панно, композиция из жизни каких-то странных существ явно неземного происхождения, то вдруг оборачивалось великолепным пейзажем с такой реальной перспективой, что хотелось немедленно отправиться осматривать окрестности. Слегка изменив угол зрения, мы попадали на тропический остров, где воздух звенел и дышал многоголосым шумом его обитателей, а, повернув голову в другом направлении, мы видели, как картина оживала вдруг батальной сценой средневековья или звоном колоколов монастыря, расположенного посреди соснового бора.
Можно было часами любоваться жизнью одной из картин, причём жизнью в полном смысле этого слова — изображение не было статичным. Мы словно смотрели фильм в хорошем кинотеатре, где эффекты техники создавали иллюзию нашего присутствия в действии. А можно было просматривать эти картины как слайды, переходя от одной части полотна к другой или просто поворачивая голову. Странник-Художник, порой, и сам не знал, что мы увидим в тот или иной момент. Он создал чудо, жившее собственной жизнью, своего рода окно в иные миры и времена. Восхищению моему не было предела! У меня на глазах рождалось волшебство, а кудесник был самым обычным человеком, конечно, немного странным, но, в общем, самым обычным.
Каждый камешек, вложенный в мозаику, имел своё определённое место и собственную историю, достойную Странноприимного Дома. А наблюдая за построением картины, можно было сказать лишь одно: только Странник-Художник способен собрать все части в единое целое. Никто другой, даже зная историю камней, не сможет сделать этого, как бы ни старался. Почему? Да потому что мозаичное полотно — это история странствий Художника, и каждый камешек — это событие его, и только его! — жизни. Именно поэтому были живыми картины мозаики: живое полотно из живых камней!
Нельзя сказать, что все камни были драгоценными или полудрагоценными, хотя попадались среди них и такие. В основном это была обычная, отшлифованная временем, галька. Драгоценными они были в ином смысле, в смысле важности значения каждого из них для жизни полотна. Однако все камни так идеально подходили друг к другу по форме, что можно было даже заподозрить их искусственную подгонку, если бы не рассказ Странника и не поразительный эффект картины.
Первый камень, — основа всего, — располагался в левом нижнем углу мозаики. Странник нашёл его, будучи ещё ребенком, во время игры на улице. Мальчик тогда просто положил камень в карман и забыл о нём на какое-то время. Обнаружила камешек мать, собираясь стирать брюки, и хотела выбросить, но отчего-то не смогла и положила его сыну на стол. Вот тогда-то и было положено начало странствию Художника.

Вернувшись домой из школы, мальчик обнаружил камень на столе и так увлёкся, разглядывая его, ощупывая, поглаживая пальцами глянцевую поверхность, что не заметил, как наступил вечер. Ложась спать, он положил камень под подушку, и ночью...
Ночью снились ему удивительные сны о дальних землях, мирах и пространствах. В тех снах картины являлись ему мозаичным полотном, очень похожим, по его словам, на то, что было теперь сложено на полу моего дома. А главным, краеугольным камнем картины, был тот самый гладкий камешек серовато-белого цвета с красно-коричневыми точками и прожилками, что нашёл он когда-то во дворе, и который лежал у него под подушкой во время сна.
Спал маленький Странник, как и все дети, обычно без сновидений или не помнил того, что видел во сне, когда просыпался. Но в тот раз всё было иначе. Живая мозаичная картина врезалась ему в память и послужила своеобразной картой странствий. Проснувшись, мальчик уже знал, чем будет заниматься в жизни — поиском камешков и составлением мозаики, увиденной во сне. Знал он и то, как будет искать следующие камни. Для этого нужно было всегда носить с собой первый камешек, а уж он подскажет ему, где и как найти следующую частичку мозаики.
С тех пор всё, что случалось в жизни Странника, служило как бы фоном его основной цели. И, надо сказать, всё и всегда складывалось так, что результатом тех или иных событий был новый элемент картины, который он находил благодаря счастливым или не очень счастливым обстоятельствам. Первенец вёл его безошибочно и точно. Постепенно мозаичное полотно Художника обрело, наконец, тот вид, в котором предстало уже предо мной.
Чудо состояло ещё и в том, что, несмотря на постоянный поиск и все, связанные с ним, трудности, несмотря на долгие годы странствий, а с тех пор минуло уже двадцать лет, Странник выглядел очень юным, почти мальчиком. А по отношению к жизни и к тому, что он делал, он всё так же оставался мальчишкой, который отправился когда-то на поиски приснившейся ему мечты. Там, где обычный человек увидел бы горе, радость, проблемы или их решение, Художник видел лишь средство для достижения цели. И переносить все тяготы жизни ему было легко и просто, потому что знал он: в конце пути его ждёт награда, — ещё один камешек в мозаику из сна.
И вот теперь, на полу у наших ног лежало почти законченное полотно, поражающее воображение. Недоставало лишь нескольких элементов в правом верхнем углу, что, в общем, не портило впечатления, но, по словам Странника, не позволяло во всей полноте насладиться удивительным зрелищем. Как по мне, так и этого было вполне достаточно, для того, чтобы понять, что жил творец не напрасно.
Но Странник-Художник должен был закончить свой труд, о результатах которого можно было строить разные предположения и догадки. Что будет с ним, когда мозаика будет собрана полностью?
— Положит ли завершение работы начало новой мозаике, новому поиску иной картины, или это полотно оживёт окончательно, явив собой подобие входа в иные миры? Такие мысли всё чаще и чаще теперь начинают беспокоить мой ум, — сказал мне Странник, удовлетворённо потирая руки и любуясь своим творением. — Но я нахожу покой в дороге, а первенец говорит мне, что всё, что я делаю, имеет смысл. Просто не пришло для меня ещё время постичь его.

Живое мозаичное полотно излучало свет, переливаясь всеми цветами радуги. И мысль о том, что возможно перед нами находится незаконченный вход в иные миры, совсем не казалась мне абсурдной.

Содержание   Дальше

Плеер с историями:

Получить код