Слово: поэзия и проза Елены Челноковой
Книга Елены Челноковой «Странноприимный дом»
История двадцать шестая
Вершины и границы
Я вновь стою перед раскрытой дверью,
А за порогом бездны пустота.
Вновь сознаю, что я уже не та,
Что раньше. Вновь не верю, веря.
Пространства ветер задувает время
И выбивает почву из-под ног.
Но, ощущая свой земной порог,
Я высекаю кремнием о кремний
Огонь внутри себя, чтоб освещал мне путь.
И этот пламень больно жжёт мне грудь!
Но вихрь пространства облегчает муку.
Отдав огню сомнения и страх,
Я протянула ветру свои руки
И сделала ему навстречу шаг...
Сумерки всегда были для меня самым загадочным временем суток. Именно в сумерки приходят обычно ко мне гости-странники. Именно в сумерках слышу я от них удивительные истории, благодаря которым конец дня приобрёл для меня таинственную, интригующую окраску. Всё в эти часы расположено к тишине, успокоению, откровению. Оставаясь наедине с собой, я всегда пребываю в задумчивом состоянии. Нельзя сказать, чтобы задумчивость моя была озабоченной чем-то. В часы, когда солнце уходит на покой, увлекая за собой всю природу, не хочется суетиться даже мысленно. Можно назвать такое состояние полудрёмой, полузабытьём, чем-то неопределённым «полу...».
Часы затишья, полубытия. Часы проникновения в необозримые сферы тайны. В эти часы небо обретает свою глубину, окрашиваясь в ультрамарин и темнея до черноты. Быть может, именно небо и является главной причиной моей странной задумчивости в сумерки?... Хотя, нет, оно — один из элементов, дающих такой настрой. Вот оно! — Настрой на Вселенную!
Именно так! Настраиваясь на Вселенную, нельзя не придти в такое состояние. Или, наоборот, в эти часы Вселенная заставляет настроиться на Вечность — так будет точнее. Всё происходит помимо моей воли, хотя и это утверждение двойственно: мне нравятся часы сумерек. Сумеречные часы Вечности — самое ясное её время!
Куда это меня занесло, друзья мои?! Вот видите, она такая, эта Вечность! Стоит только о ней задуматься, и ты уже далеко-далеко от родного дома, от конкретности и суеты бытия... нет — жизни. Бытие — это о Вечности.
А история моя будет...
Не знаю, увяжется ли она с таким предисловием к ней или нет, посмотрим. На мой взгляд, с Вечностью увязано всё вокруг.
Такое задумчивое настроение было у меня и в тот вечер. Странник мой был, не в пример другим, молчаливым. После ужина мы сидели в гостиной у камина и смотрели на огонь. Пламя отсветами играло на стенах, создавая своеобразный театр теней. Угадывая происходящее действие, мои мысли блуждали далеко от Странноприимного Дома, от гостя и времени вообще. Поэтому тихий голос Странника испугал меня. И мне понадобилось некоторое время для того, чтобы придти в себя и понять, что молчанию гостя пришёл конец. Настало время откровений.
— Эти тени напоминают мне мою жизнь. Театр теней. Где-то горит огонь — идёт настоящая жизнь, а тени — лишь порождение его пламени: не будет движения огня, и не будет движения теней. Где-то горит огонь, заставляя двигаться тени нашей жизни. Вершины пламени создают границы теней. А тени суетливо двигаются, думая, что живут сами по себе, укладываются спать, когда догорает огонь, чтобы вновь проснуться вечером в отсветах нового огня. Но сам огонь — тоже чьё-то творение, был зажжён для того, чтобы кто-то мог сидеть у камина и наблюдать за суетливой жизнью теней. И так до бесконечности. Всегда чьи-то вершины для кого-то всего лишь границы теней. Странствуя, я везде и всюду нахожу подтверждение этой мысли. Собственно, и причиной моего странствия стали вершины и границы.
Не задумывались ли Вы когда-нибудь о том, что человек не может существовать без границ и вершин? Мне однажды пришла в голову такая мысль. Пришла после того, как я впервые осознал границы своего существования и увидел вершины, определяющие эти границы. Многие люди думают, что они сами являются вершинами, а следствие этих мыслей ? всегда ошибочное представление о безграничности существования во всех его смыслах. И я могу сказать Вам также, отчего многие стараются не задумываться о том, что может быть иначе. Хотите знать? А вот почему: никто не хочет осознавать свою ограниченность! Это всегда больно и неприятно. Куда лучше мнить себя вершиной! Но приходит время, и пламя гаснет. А ты, угасая вместе с ним, не видишь причины прекращения своего существования. Она не в тебе. И перед тем, как угаснуть вместе с пламенем, осознаешь вдруг свою ограниченность. Но поздно! Жизнь прожита, а ты так и не смог понять, в чём же был истинный смысл твоей жизни.
Вот и я осознал ограниченность своего существования почти на смертном одре. Врачи поставили мне диагноз — вынесли смертный приговор с отсрочкой исполнения на два года. И вот тогда, лёжа не больничной койке рядом с умирающими соседями по палате, я понял, что вершина — не я. А границы — вот они, передо мной! Там, в больнице я видел многих людей, потрясённых этим открытием и обессиленных потрясением. Они отчаянно цеплялись за свои вершины, не понимая того, что там, за границами, всё, чем они жили и о чём имели совершенно точное представление, вовсе не имеет смысла.
Я смотрел на них и видел себя. Видел всю страшную правду своей бесполезной и суетной жизни. Именно тогда я впервые подумал об этом: неужели у нас совсем нет выбора? Неужели нет ни единого шанса достичь настоящей вершины и увидеть, что там? И, выписавшись из больницы обречённым на медленное и мучительное умирание, я решил нарушить границы своего существования, решил отправиться в путь, тем более что терять мне было уже нечего.
Постепенно, шаг за шагом, я осматривал свои границы и разрушал их, продвигаясь вперед. На смену старым границам тут же вставали новые. Временами я приходил в отчаяние, опускал руки. Но неумолимое время снова подталкивало меня, заставляя двигаться. И тогда я находил утешение в том, что ушёл от старых границ гораздо дальше, чем казалось, и что вернуться к ним было бы равнозначно продолжению пути. И я выбирал идти дальше. И новые границы появлялись передо мной, а до вершин, казалось, уже не добраться никогда. Это всё равно, что идти к горизонту: ты видишь его отчётливо, идёшь к нему, выбиваясь из последних сил, а он всегда там же, где и был.
Но самое удивительное в этой истории то, что с тех пор, как я отправился в странствие, прошло уже десять лет! Что стало с моей болезнью? Не знаю. Я больше ни разу не был ни у одного врача. У меня даже нет времени подумать об этом как следует. Всё моё внимание, всё моё время отдано теперь границам и вершинам. Может быть, мой смертельный недуг остался там, в моих прежних границах? Не знаю. Это теперь для меня не имеет значения. Я теперь всегда готов умереть, и время моё посвящено лишь этому — раздвинуть границы и познать вершины, — Странник замолчал, всматриваясь в угасающее пламя камина.
Тени на стенах стали менее суетливыми, более размытыми и постепенно слились с наступающей тенью ночи. Дрова прогорели. И лишь угольки время от времени вспыхивали синеватыми язычками и гасли, не успев создать на стенах ни одного внятного образа.
Вечность звала на покой.
Комментарии:
Валентина Черняева 16.01.2011, 16:34
С уважением